Защитник «Витязя» Алексей Семенов: Мактавиш научил меня ложиться под шайбу

Капитан «Витязя» Алексей Семенов в интервью «Спорту День за Днем» рассказал о своей заокеанской карьере и самой запоминающейся драке.

В игроков обороны в России никто не хочет вкладывать

— Ваша роль в команде осталась прежней после возвращения в «Витязь» или Валерий Белов видит вас в каком-то другом качестве?

— Роль у меня всегда одна — строго играть в обороне и защищать своих партнеров по команде. Возможно, тренер захочет что-то поменять, внести что-то новое. Посмотрим.

— Если сравнивать «Витязь», из которого вы уходили, и тот, в который вернулись, сейчас команда стала сильнее?

— Да, во всем сильнее. Хоккеисты пришли повыше уровнем, но остались и ребята, которые и тогда выступали, тренер пришел с новой тактикой. Думаю, что мы сделали большой шаг вперед. Теперь главное — попасть в плей-офф, который для нас начался с самого первого матча. Каждая игра будет как последняя, ведь одно-два очка могут в итоге многое решить.

— Кстати, многие отмечают, что в КХЛ существует дефицит защитников. Как смотрите на эту проблему?

— Нужно своих растить. Должна быть хорошая школа. Я слышал, что Даниил Марков открывал школу защитников. Если станет больше таких школ с хорошими наставниками, у нас все будет нормально. В Америке есть такие школы, в Европе тоже, а у нас пока тяжело с этим. Наверное, никто не хочет деньги вкладывать.

— Удивлены, что такой опытный защитник, как Дмитрий Калинин, оказался не нужен СКА?

— Да нет, не удивлен, потому что хоккей — это бизнес. Сегодня ты здесь, а завтра — там. Видимо, ему нашлась замена. В НХЛ вообще меняют лучших защитников лиги: Пи-Кея Суббана, например, взяли и обменяли, хотя все думали, что он будет пятнадцать лет играть в одной команде. У нас в КХЛ бывает то же самое.

— Экс тренер «Спартака» Герман Титов говорил, что на сборах Калинин давал фору молодым.

— Я давно знаю Димку. Он молодец. Всегда находится в хорошей форме, готовится перед сезоном. Поэтому я не удивлен.
 
— Общалась с Калининым — он переживал из-за ситуации со СКА. А вы с питерским клубом расстались без обид?

— На что обижаться? Если тренер или генеральный менеджер не видит тебя в команде, ищет кого-то другого, это его право. Хотя и так понятно, что каждый игрок переживает, когда его обменивают. Помню, когда меня из «Эдмонтона» поменяли во «Флориду», я тоже очень сильно переживал, потому что приходилось перестраиваться, привыкать, притираться к новой команде, понимать ее систему. Плюс надо было перевезти семью, найти школу или садик для детей.

— Лелеете надежду вернуться в СКА?

— Жизнь покажет.

— Наверняка матчи с питерским клубом для вас принципиальные.

— Конечно, но только потому, что там играют ребята, с которые я давно знаком и вместе выступал. Что-то доказывать руководству команды не так важно, как просто выйти против ребят.

— Какие у вас отношения с Олегом Знароком?

— Честно сказать, мы с ним общались только на уровне «здравст­вуйте» и «до свидания». Хорошо я с ним не знаком.

— Не думаете о том, что «Витязь» может стать вашим последним клубом?

— Вы уже меня на пенсию отправляете? (Смеется.) Хотелось бы поиграть здесь подольше, потому что меня все устраивает. Многое будет зависеть от того, как проведу сезон. Немалая доля в этом вопросе зависит от тренера и генерального менеджера, который или видит тебя в команде, или нет. Если говорить о собственных ощущениях, чувствую себя молодым и перспективным (смеется). Будем работать, потому что сезон предстоит длинный и более интенсивный, чем прошлогодний, из-за того, что на два-три дня сократили перерывы для национальной сборной. Получается, что график игр сузился.
— Большую часть карьеры вы провели за океаном. Осуществили какие-то свои мечты?

— Попасть в НХЛ — это уже мечта, причем одна из самых больших. Когда там закрепляешься, играешь — это дорогого стоит. У меня было много хороших наставников, но я бы выделил Крейга Мактавиша. Очень интересный и своеобразный специалист. Многому меня научил: как бороться, как ловить шайбы на себя. Он сам выходил на лед, ложился под шайбу и показывал, как это нужно правильно делать.

— Серьезно?

— Да. Мне тогда было 20 лет. Понятно, что в таком возрасте молодой парень не настолько хорошо знает, как подстроиться под шайбу, как ее видеть. А Мактавиш как раз подсказывал, он ведь в свое время был очень жестким игроком, ничего не боялся. Мы брали мягкие резиновые шайбы, и я бросал в него, а тренер ложился и показывал, что и как делать. Было интересно. Он много чему меня научил. У меня были тонкие клюшки, которые быстро ломались, я за игру по две — по три ломал. Один раз он прибежал на скамейку и начал кричать, мол, что это за клюшки, как можно такими играть! Я удивился, что он по ходу матча стал мне про клюшки выговаривать. На следующий день тренер пришел, дал мне сверток, а там клюшка выше меня сантиметров на десять и написано: «Хара». Я начал ею бросать, но она оказалась очень жесткая. Тут же вернул ее наставнику, сказал: «Нет, спасибо».

— В какой команде НХЛ вам было комфортнее всего играть?

— В «Сан-Хосе» и «Эдмонтоне». В этих двух клубах была очень дружелюбная атмосфера. Это относится и к ребятам, и к тренерскому составу. Кстати, у нас в «Витязе» сейчас похожая ситуация.

— В прошлогоднем финале Кубка Стэнли болели за «Сан-Хосе»?

— Конечно. Созванивался и переписывался с Торнтоном, Павелски, Набоковым. Хотел даже слетать на последние матчи серии, но не получилось. Ничего страшного, что они не выиграли, все равно молодцы — дошли до финала, боролись. Было видно, что в финале ребята немного уступали «Питтсбургу», потому что соперник построил очень приличную команду во всех линиях. И вратарь у них хороший, и игра в обороне. Придраться было не к чему. По игре «Сан-Хосе» уступал, хотя голкипер у них сыграл очень прилично.

— Не жалеете, что не получилось остаться в НХЛ из-за семейных обстоятельств? Вам ведь «Рейнджерс» предлагал контракт.

— Нет. Что было, то было. Жалеть не о чем.

— Читала, что у вас недвижимость в Майами и там живет ваша семья. Планируете в Америке осесть после карьеры?

— Честно, не знаю. Так далеко не смотрю. Нужно жить сегодняшним днем. Никто ведь не знает, что будет завтра. Конечно, там шикарные условия, но жить на постоянной основе я не смогу. Просто у меня уже такой образ жизни, все время перелеты, езда туда-сюда. На одном месте все приедается. Нужно все дозировать. Побыть в Европе, в Москве, в Питере. Интересно, когда ты меняешь обстановку.
— Вы всегда готовы подраться, что неудивительно, учитывая ваши габариты. Даже в предсезонных матчах. Спокойно относитесь к этому?

— Да, потому что драки — часть хоккея. Нормальное явление. Боятся ли меня соперники из-за габаритов? Да нет, не думаю. Если бояться драк — зачем тогда выходить на лед?

— В НХЛ чаще приходилось пускать в ход кулаки, чем здесь?

— Там и ребята другие, и много тафгаев, которые иной раз налетали, даже не предупреждая. И за партнеров по команде нужно было постоять в каких-то моментах. А что касается «полицейских»: если ребята выполняют свою работу, а не просто нападают со спины, если все грамотно делают, я нормально к этому отношусь.

— Какие драки из вашей карьеры запомнились?

— Наверное, самая первая, когда я попал в «Эдмонтон». Мы тогда играли с «Сан-Хосе». Там была курьезная ситуация: перед воротами ребята пытались добить шайбу, я стал их расталкивать. Ко мне подбежал хоккеист, и мы сцепились. Я стал дергать его в разные стороны. В итоге он упал. Потом я краем глаза увидел, что ко мне несется здоровяк, сбрасывает перчатки. Я тоже сбросил краги, ударил его справа пару раз, все шло хорошо, и я расслабился. Потом оппонент поменял руку и ударил. Мы вместе полетели вниз, причем я — лицом вперед. Не смог правильно поставить руки и ударился об лед. В итоге сломал себе нос и получил два рассечения. Поехал на скамейку мимо Набокова, и он мне потом говорил: «Смотрю, хоккеист едет, а кто — не понимаю». У меня ведь все лицо было в крови. Пришлось зашивать.

— Кто был этим верзилой?

— Шон Торнтон. Кстати, у Макса Афиногенова в предсезонном матче с ЦСКА был такой же эпизод, когда он так же падал головой вперед и получил травму. К сожалению, иногда такое случается.